Горгулья привычно пролезла через бойницу и уселась ждать, равнодушно обводя комнату взглядом маленьких глазок. Я поднял почти невесомого почтальона и рассмотрел маленькую сумочку, на тонких ремешках висящую на груди твари. Ага, обычное информационное послание из столицы империи в далекую северную провинцию. Значит, мне не возбраняется почитать.

Глава 2

Я развернул листки тончайшей бумаги и сразу оторвал от одного оставшийся чистым краешек. Писари в точке получения, конечно, будут страшно недовольны, но мне еще сообщение о нападении писать, если я его переживу.

Впрочем, ничего особо интересного в письме не оказалось. Кого-то назначили на должность, кто-то помер, и так далее, и тому подобное. Еще в сумочке нашлось несколько платных писем от разных торговых домов в отдаленные филиалы. Их я тоже нагло прочитал. Хотя опять же, одна скукота.

Хотя… что-то в одном письме меня очень насторожило. А именно длинные колонки цен на разные товары. Благодаря постоянному чтению подобной почты, я уже неплохо разбирался в ценах на все, чем торговали отлично мне знакомые торговые дома. И эти цифры были просто абсурдными.

Я усмехнулся и потянулся к дощечке, смазанной грязным от частого употребления воском. Шифры я обожаю! Не такие примитивные, конечно, где каждую букву заменяют числом ее порядкового номера в алфавите.

Я так увлекся, что даже об угрожающей мне опасности забыл на полчаса. Но в конце был страшно разочарован. Ушлый купец писал своему приказчику, срочно выводить капиталы из нескольких банков, которые были связаны с младшим принцем. Тот недавно попытался отравить двоих старших братиков, и его теперь здорово матросили. А заодно могло достаться и некоторым купцам и банкирам, которые имели неосторожность дать кредиты или вести какие-то дела с великовозрастным лоботрясом.

Любопытно, конечно, но я ждал чего-то поинтереснее. Тем более, что про покушение я уже и так знал… Не знал только, что принца не собираются казнить, как требует закон. Покушение на наследника, как-никак. А ссылка… это так… несолидно даже как-то за попытку убийства братьев.

Горгулья все время моих конспирологических изысканий сидела в глухом ящике. Ей-то все равно, что я делаю, но ее память может прочитать умелый маг, вроде меня, только поопытнее. А если меня здесь убьют, то могут и прочитать. Горгулья оркам не дастся и через двое суток вернется в пункт отправки.

Я сел писать сообщение о нападении. Отправлять почтальона дальше я сейчас не буду. Для этого я должен покинуть башню по верхнему мостику. Я это конечно могу, оркам вверх подняться будет очень непросто. Но не буду. У меня и инструкция есть на этот счет.

Впрочем, если осада затянется, то и письмо может успеть дойти, и даже отряд воинов с магами могут прислать. Но по времени получается какая-то ерунда. Отсюда до столицы почти тысяча лиг. Лига это дюжина стадиев. Стадий это дюжина дюжин ярдов. Бр-р-р-р… Запутаться проще простого. Я как-то читал про эльфийские меры длины, так там все проще — есть километр, который состоит из тысячи метров, а метр немного более ярда. В общем, лига это примерно полтора километра.

Горгулья за сутки пролетает триста лиг. Трое суток лететь до столицы. Еще здесь она просидит двое суток. Отправить ее прямо сейчас у меня возможности нет. Пять суток получается. Еще с неделю потребуется передать приказ и выслать отряд из ближайшего города. За двенадцать суток орки меня отсюда раз пять выкурят.

Я грустно задумался о перспективах и даже не обратил внимание на наступившую тишину. А потом бросился к бойнице и разглядел спины последних осаждающих, скрывающихся в роще в нижней долине.

А через час до меня донесся изумительный запах жареного мяса, заставив чуть не захлебнуться слюной. С мясом у меня было совсем туго. Крупных птиц сюда не залетало, а из интересных животных часто можно было наблюдать только горных коз. Но наблюдать, это не значит добыть.

За три года мне только один раз удалось подстрелить наглого и круторогого козла, который почему-то решил, что он хозяин этой долины, и напоказ стал скакать по отвесным скалам прямо у меня над головой. Та знатная охота до сих пор иногда приходила мне во снах, вызывая спазмы в животе. Сильнее чем о нажористом козле я мечтал только о какой-нибудь красотке, которую нелегкая судьба забросила бы в эту несусветную глушь, чтобы дать мне себя спасти со всеми вытекающими.

Впрочем, мне еще один раз попадалась коза. Но это был совсем другой случай. Старая дура сорвалась с отвесной стены и сломала ногу. Но я ее не пустил на мясо, а, наоборот, вылечил. Мне очень требовалось крупное животное для тренировки управления его разумом. А когда я вволю натренировался, сожрать животину у меня уже не поднялась рука.

Еще на дальнем конце нижней долины обитал целый прайд сурков. Но лопать сусликов-переростков мне не позволяла брезгливость. Так что единственным довольно регулярным источником животной пищи для меня были некрупные рыбины, которых я летом иногда ухитрялся ловить в бурных ледяных речушках, порождаемых тающими снежными шапками на окружающих меня горах.

Я в очередной раз сглотнул слюну, а потом вдруг понял, кого именно орки жарят! И аппетит сразу как рукой сняло. Запеченный шаман никак не относился к блюдам, которые я хотел бы попробовать в своей жизни.

Чтобы окончательно убедиться в глубине морального падения моих осаждающих, я достал из клетки птичку и принялся колдовать над ее микроскопическими мозгами. В этот раз разведка предстояла довольно дальняя, а я мог держать поводок только на расстоянии до двухсот ярдов. Так что я отдал птичке приказ полететь туда-то, обнаружить костер, все там внимательно осмотреть и возвращаться.

Уже через полчаса я внимательно прочитал память пичуги и удивленно присвистнул. Все тринадцать оставшихся орков сидели около костра и жрали своего бывшего товарища. Даже никого наблюдать за башней не оставили. Неужели решили снять осаду и просто предпочли нести убиенного мной шамана внутри себя, чтобы лишний раз не утруждаться?

И действительно. Посланная через час на повторную разведку птичка застала уходящий восвояси отряд. Я возликовал. Я отбился! Я убил шамана и выстоял! Я герой! Жизнь начала потихоньку налаживаться.

Я хотел было отпраздновать победу парой глотков чего-нибудь спиртного, но вовремя вспомнил, что у меня осталось только около половины бутылки перегонки. А это неприкосновенный запас на случай неожиданного ранения, которые меня в моей одинокой жизни стороной не обходили.

Возиться с производством спиртного я не любил. Сначала ставить брагу, потом с огромным трудом ее перегонять не имея подходящей посуды. Это было настолько утомительно, что всякое желание порадовать себя легкой пьянкой, переходящей в удалой загул, отбивало на корню.

Так что я просто порадовался и поорал с верхней площадки башни перед сном, слушая отдаленное эхо видавших и не такой идиотизм седых гор.

А утром я первым делом отправил на разведку и птичку, и мышана. Но нет, орки не вернулись, провернув хитрый прием ложного отступления. Так что я, засунув в тесную клетку двоих горгулий, из которых вторая прилетела глубокой ночью, пока я спал, побежал на вершину башни. Но там я не продолжил путь, а остановился и достал новоприлетевшую горгулью из клетки. Оба почтальона, естественно, были в анабиозе, в который впадали сразу, оказавшись вне океана маны.

Я аккуратно отцепил сумочку от полупрозрачного тельца и зажег огнивом свечу. Нехитрая манипуляция, и малюсенькая восковая печать отстала, пропустив меня внутрь футляра, полного государственных секретов.

На десятке тончайших листов бумаги оказались колонки цифр и букв. Ожидаемо шифр, причем не такой примитивный как у купцов. Я любил разгадывать такие перед сном. Впрочем, такое удовольствие доставалось мне нечасто. Писари меняли шифр всего раз в полгода, и разгадав его один раз, дальше я просто читал депеши. Ну никакой заботы обо мне не дождешься от этих ленивых мелких чиновников!